— Ах ты, старая лживая сука! — Куда девалась изысканность Лили?! — Значит, ты передком промышляла!

Нэнси уставилась на невестку сверкающими злобой глазами.

— Ты, черт тебя побери, всех нас по струнке ходить заставляла! Ну а теперь хватит! Теперь тебе конец! Да! Чего бы это нам ни стоило! Пусть только Джозеф вернется домой! Я тебе покажу Рут Эллис! Жаль, что тебя не повесили, сука поганая!

Джордж приложил к глазам платок, последний раз взглянул на перепуганную мать и направился к выходу. Вслед ему неслись громкие вопли Лили.

Джордж завел машину, бросил взгляд на заднее сиденье, где лежал чемодан, который поедет с ним в Америку.

Ладно, скоро он обо всем расскажет Эдит. Джордж знал, что никогда больше не увидит свою мать.

Патрик Келли погнал машину в Брайтон. За считанные минуты он узнал адрес родственников Тони Джоунса. Если понадобится, он прихватит с собой в качестве заложницы его старшую дочь и не отпустит ее, пока Тони не объявится. Кто-нибудь непременно оповестит его о случившемся. В этом Патрик не сомневался.

«Роллс-ройс» остановился по указанному адресу у дома в Стейнинге. Келли кивнул Уилли, и оба вышли из машины. Тони Джоунс в это время потягивал в гостиной небольшой виллы шотландское виски. Здесь же была жена, а на коленях у него сидела внучка Мелани.

Мелани любила дедушку и ласково гладила пальчиками его отвислые щеки. Дверь открыла дочь Тони и пропустила посетителей в дом.

Патрик кивнул девушке. Она ничего не знала, в этом Патрик не сомневался.

— Где он, милочка?

Она жестом указала на дверь в конце коридора:

— Там. Только, видите ли, мистер Келли, там и моя дочь…

Не обращая на нее больше никакого внимания, Келли прошел в комнату.

— Привет, Тони, давненько не виделись! Пошли, покатаемся немного! Надо поговорить.

Тони Джоунс покраснел до ушей. Его страх, видимо, передался малышке, и она крепче прижалась к дедушке.

У нее были длинные светлые волосы и голубые глаза. Точь-в-точь как у его Мэнди в детстве. Он коснулся рукой нежной головки ребенка:

— Привет, дорогая! Тебя как зовут?

Девчушка поглядела на незнакомого дядю и улыбнулась, показав маленькие зубки-жемчужинки:

— Меня зовут Мелани Дэлиэлс, мне три годика.

— Всего три? А ты вон какая большая! Отпусти дедушку, пусть наденет пальто, а мы с тобой пока поболтаем.

Девочка посмотрела на дедушку, тот кивнул, и Мелани обрадовалась. Ей явно нравился этот большой, высокий дядя. Уилли словно зачарованный смотрел, как Патрик взял в свою руку крохотную ручку ребенка. Потом пошел за Тони Джоунсом и ждал, пока тот надевал пальто. Тони открыл было рот, но Уилли живо его заткнул:

— Ты, парень, должно быть, совсем рехнулся, если решил провести Пэта. Ведь речь идет об убийце его дочери!

Тони опустил голову.

Мелани в это время сидела на коленях у Патрика и забавляла его своей болтовней:

— А у меня есть котенок, его зовут Сути. У тебя тоже есть?

Патрик покачал головой.

— А собачка? Собачка у тебя есть?

Какой прелестный ребенок! Патрик искренне наслаждался.

— Не приготовить ли вам чашечку кофе, мистер Келли? — тихо спросила Жанетт. Она хорошо знала Патрика и была уверена, что ее внучке ничто не грозит. Когда-то она поддерживала знакомство с Рене, и Патрик должен был помнить об этом.

— Пожалуй, — сказал Патрик, глядя ей прямо в глаза: — Мне жаль, Жанетт, но ты знаешь, каков счет?

Не выдержав его взгляда, Жанетт опустила глаза и пошла на кухню. Вернулись Уилли и Тони.

— А я хожу в школу для маленьких, — продолжала болтать Мелани.

Патрик охотно поддерживал разговор:

— В самом деле? И что же вы там делаете?

Мелани задумалась, прикусив верхнюю губку:

— Ну, мы там поем и еще рисуем. Я могу спеть «Автобусные колеса» — от начала и до конца! — И как бы в подтверждение сказанного, она тряхнула своими длинными волосами.

Келли засмеялся:

— Ты очень умная девочка, Мелани!

— Дедушка говорит, что я как картинка! Он песенки мне поет. Правда, деда?

Тони кивнул.

Глядя прямо на Тони, Патрик спросил:

— И что же это за песенки?

— Можно я спою одну, деда? Ну пожалуйста!

Тони снова кивнул, и Мелани стала петь.

Дав Тони Джоунсу еще двадцать минут, чтобы тот пришел в себя, Патрик сказал, что пора двигаться. Тут Мелани подняла рев. Она ни за что не хотела расставаться с таким хорошим дядей и заявила, что тоже поедет. Выходя из дома, они все еще слышали ее плач.

На прощание она потребовала, чтобы все трое мужчин ее поцеловали, и Патрику пришлось хорошенько обматерить Уилли, чтобы тот не кочевряжился. Сам же Патрик ласково гладил девчушку по голове, уговаривая не плакать. Она была для него воплощением детской невинности и напомнила те времена, когда еще они жили втроем: он, Рене и Мэнди.

В машине Патрик повернулся к Тони:

— Славная девочка! Ты, наверное, ею гордишься?

Тони кивнул: у него не было сил говорить.

— Милая девчушка, правда, Уилли?

— О да, конечно! — ответил Уилли, обернувшись вполоборота.

Патрик между тем продолжал:

— А теперь представь, — он снова повернулся к Тони, — что бы ты чувствовал, если бы кто-то похитил ее, изнасиловал и швырнул, мертвую, в грязь! И полчерепа у нее было бы снесено напрочь, а волосы слиплись от крови! Если б ты видел, как она умирает в больнице, умирает медленно и мучительно! Как борется за жизнь после того, как ей по частям удаляли мозг, потому что он от отека не умещался в черепной коробке. Думаю, при одной мысли об этом тебе стало бы худо.

Тони едва заметно кивнул.

— Так что не зря ты дрожишь за свою паршивую шкуру! Но первым делом ты сообщишь мне адрес, почтовый индекс и номер телефона того ублюдка. И все, что тебе о нем известно.

Тони снова молча кивнул. Келли, похоже, не намерен прикончить его. Это уже хорошо!

«Повесить — это слишком для него хорошо», — произнес мистер Жестокость.

Джон Беньян[30]

Насилие! Насилие!

О да, ты надругался над правосудием,

Принудил ее доставить тебе удовольствие!

Джон Уэбстер[31]